Будучи методом, соединяющим принципы феноменологического направления и теоретические концепции психодинамического подхода, гештальт-терапия уделяет большое внимание субъективным переживаниям депрессивного опыта. Гештальтистское понимание невротической депрессии базируется на том, что при этом расстройстве нарушается способность к хорошему контакту, что приводит к эмоциональной «невозможности достичь Другого». Самое поверхностное прерывание контакта заключается в ретрофлексии (перенаправлении на себя контактной активности, проявляющемся в контроле экспрессии). Чем тяжелее депрессия, тем более «ранней» является ретрофлексия. Ненависть к себе, лежащая в основе вины и самоуничижения, изначально была направлена на другой объект (отношение и ситуацию).
За счет ретрофлексии агрессии человек может длительно выдерживать ситуации неудовлетворительного обращения. При ретрофлексии возникает ретрофлексивное расщепление, когда человек начинает что-то делать с самим собой вместо того, чтобы активно изменять собственную жизненную позицию. Ярость, изначально направленная на ситуацию, при ретрофлексивном развороте переживается как беспомощность и отчаяние. Как говорит гештальтистский афоризм – «там, где обычный человек злится, депрессивный грустит».
Интроективным структурам передается ретрофлексированная агрессияю. Интроецированное отвращение к себе часто коренится в пережитом опыте отвержения со стороны сиблингов, которые оказались вынуждены исполнять родительские функции, будучи не готовыми контейнировать переживания во время навязанного им воспитания младших братьев и сестер.
Как следствие, в дисфункциональных семьях нарастают скрытые конфликты, маскируемые пассивной агрессией. Подобная структура отношений в первичной групп в дальнейшем формирует способ воспринимать мир. Мир воспринимается как неизменный и данный именно в такой форме. Восприятие травмирующей или конфликтной ситуации как бы консервирует ее в неизменном виде. По мере усиления депрессивного аффекта возможность творческого приспособления перестает осознаваться, и нарастает чувство безнадежности. Исчезает сама надежда на какое-либо изменение, и все начинает видится в черном или белом цвете.
То есть, вместо того чтобы активно менять ситуацию, человек, страдающий депрессией, начинает критиковать самого себя, сохраняя неудовлетворительный характер отношений.

Рестрофлексивные паттерны поддерживает представление о других как о хрупких и уязвимых, коренящееся в раннем присвоении депрессивными людьми родительской роли, либо в слабой способности родителей контейнировать аффекты. В результате вместо активного изменения ситуации за счет проявления контактной агрессии, конструктивного конфликта, страдающие депрессией пассивно переживают травмирующую ситуацию без попыток ее изменить. Вырабатываются защитные стратегии, направленные на сохранение и поддержание статус-кво, рационализацию и героизацию страдания. Они направлены в основном на адаптацию к постоянному переживанию психической боли, поддержанию высокой готовности к страданию. Одновременно присутствует дефицит проблемно-решающих стратегий и стратегий совладания с депрессивными эмоциями. Появляется характерный паттерн самовоспроизводящихся неудач. Чем больше выражены структурные дефициты, тем больше выражена ретрофлексия конструктивной агрессии, направленной на изменение ситуации. Данная динамика особенно ярко выражена при тяжелых депрессивных переживаниях, когда в результате раннее ретрофлексии побуждений нарушается процесс выделения фигуры потребности из обедненного фона (нет сил, нет интереса, нет энергии, плохо различается что-либо). Вместо этого усиливаются механизмы самообвинения и самокритики, а также пассивно-агрессивный способ переживания неудач. Степень выраженности депрессивного аффекта напрямую коррелирует с ригидностью в мышлении и поведении, которое принимает довольно однообразные и консервативные формы.
По сути депрессивное переживание поддерживает за счет ригидной формы ответа, застывшей формы коммуникации, воспроизводящей стереотипный способ построения контакта без учета изменений в среде.
Задачей гештальт-терапевта в работе с клиентом, страдающим невротической депрессией, является акттивизация поиска творческого приспособления к ситуации, исключающего стратегии пассивной агрессии, терпения и самоотречения. Поддержание этой связи реализуется при помощи неосознанного использования механизма профлексии, когда собственная потребность в чем-либо удерживается от реализации и проециуется на другого. Таким образом, человек обрекает себя на жертвенно-альтуриистическое служение другим, делая себя несчастным, а других постепенно превращая в требовательных монстров, склонных к непрерывном использованию, которое затем становится поводом для переживания хронической нарциссической обиды и несправедливого мира. Чем больше самоотдача, тем несправедливее переживается ситуация.
Интроекция альтуристических норм осуществляется, к примеру, родителями в целях нивелировки сиблинговой конкуренции под влиянием дисфункционального семейного мифа «мы дружная семья», когда обладание чем-либо считается чем-то неприличным, а различия в способностях сознательно обращается против индивида. Индивидуалистичность, опора на осознавание собственных потребностей вместо лояльности социальной группе и бездумного альтруизма скрыто и открыто транслируется философией гештальт-подхода. Это не циничный, а разумный эгоизм, суть экологичности которого выражается в поговорке: «Говоря да другому, не говоришь ли ты нет себе?». Тем самым уравновешивается перекос, созданный итроекцией альтуристических норм и вырванных ею ошибочных альтруистических стратегий, побуждающих другого к эксплуатации и использованию.

Гештальт-терапевт как бы тренирует прохождение клиентом цикла контакта, обучая распознаванию заблокированных депрессивным переживанием потребностей.
Хронические депрессии и эндокреативные состояния характеризуются снижением объема активностей и энергетических процессов в психике. Поэтому стадия преконтакта низко энергетизирована, и любая идеосинкразическая идея способна остановить реализацию потребностей еще на этой стадии. Переживание безнадежности вкупе с нарциссической обидой, подобно воронке, засасывает клиента в пучину бездеятельности и пассивного движения ко дну.
В определенные моменты нарциссическая обида начинает препятствовать диалогической форме коммуникации с возникновением невозможности достичь другого, быть понятным и принятым. Важно понимать, что подобные «движения внутрь» очень часто спровоцировано ретрофлексией агрессии в адрес терапевта. Отношения терапевт-клиент становятся творческой лабораторией по безопасному выражению недовольства либо несогласия, а обратная связь, получаемая в таком контакте, становится опорой для последующих действий. Проекция отвержения самого себя на других затрудняет контакт, делая переживания стыда труднопереносимым. Субъективное страдание депрессивных клиентов во многом насыщено чувством одиночества, непонимания другими субъективно беспокоящей ситуации. Влияние проективной идентификации усугубляет отчуждение и затрудняет диалог. Поэтому гештальт-терапевт побуждает клиента к прямому контакту и запросу поддержки со стороны близкого окружения. Когда первые эксперименты в этой области приносят результаты, психическое состояние депрессивного клиента улучшается.
Таким образом, гештальт-терапевты способствуют осознаванию связи между депрессивными переживаниями тоски, грусти и малоценности и ретрофлексией агрессии, направленной на изменение ситуации, необходимой для активных действий, раскрывая содержание полярности «ярость-беспомощность». Они способствуют осознаванию этого процесса как в зоне переживаний (внутренней феноменологии), так и в зоне контакта с другими людьми.
За счет этого восстанавливается связь с текущей ситуацией и наличие депрессивного аффекта служит своего рода «душевным навигатором», определяющим ошибочность курса межличностного контакта. У людей, страдающих невротическими депрессиями, развивается своеобразная фрустрационная толерантность, своего рода «привычка к плохому», склонность сверхадаптироваться к ситуациям лишения и неудовольствия, и само по себе терпение становится практикой повышения самоуважения. Передача ответственности за собственное жизнетворчество, восстановление возможности выбора в ранее невозможной ситуации, которая субъективно кажется безнадежной по причине принятия элементов этой ситуации как неизменных и незыблемых, способствует выходу из депрессивного тупика. Если он преодолевается, у клиента, ранее страдавшего от беспомощности в проблемной ситуации, возникает риторический вопрос – «… а что, так можно было?».

Сталкиваясь в своей работе с депрессивными переживаниями пациентов, я довольно часто использую эмоциональный гештальт-анализ – послойную проработку переживания. Первый слой переживаний обычно представлен тревогой и неуверенностью в себе. Фокусируясь на переживании тревоги, мы часто приходим к депрессивной тоске (при более глубоких депрессиях) или нарциссической обиде (при невротических депрессиях). Глубже фокусируясь на тоске, мы можем прийти к переживанию безнадежности и вины. Нарциссическая обида, в свою очередь, базируется на переживании зависти, непрерывном сравнении того, что есть, с тем, что должно быть, фокусировке на собственных дефицитах. Таким образом, интроективный механизм, порождающий переживание деструктивной зависти, играет ведущую роль в развитии депрессивного переживания. Неосознаваемая зависть всегда внешне ориентирован, руководствуется принципом «у соседа всегда трава зеленее», и создает предпосылки для хронической неудовлетворенности. Процесс негативного сравнения, базирующийся на эмоции зависти, порождает постоянные циклы разочарования в себе, подкрепляя «негативный самогипноз».
К. Нарахно (2014) прямо указывает, что присущий депрессивному восприятию негативный образ себя есть прямое выражение интроецированного образа отвергающего родителя, а завистливая нуждаемость депрессивного пациента порождается ненавистью к себе, возбуждаемой интроецированным объектом. Таким образом идет трансформация гнева и требовательного превосходства, свойственного изначальным носителям интроектов в эмоцию деструктивной зависти и переживание деморализующей безнадежности с пассивной покорностью обстоятельствам. Логика инроективного мышления воспринимает мир и проблемную жизненную ситуацию как незыблемую данность, заслоняет от страдальцев возможность играть в жизни с детской непосредственностью, меняя роли, места жительства и жизненные обстоятельства по своему усмотрению. Интроективное мышление рассматривает социальные данности и барьеры почти как физически непреодолимые. Гештальт-терапевт побуждает клиента к активному эксперементированию с элементом жизненной ситуации, нового поведения и отношения, расшатывая концептуальную жесткость условий социальной игры, навязываемой социумом для решения задач определенных социальных групп, имеющих весьма узкие интересы.
Таким образом, идея экзистенциальной свободы выбирать обстоятельства жизни, а при невозможности их изменить – выбирать изменение отношения к ним, пропитывает практику гештальт-терапии в целом. При этом фокус терапии постепенно смещается от нытья и жалоб на саму ситуацию, к изменению способов контакта с ней и осознание тех способов, которые ведут к повторяющемуся страданию. Намечается постепенное движение от проблемы («почему все так устроено?») и конкретных обстоятельств («почему со мной так поступают»?) к тому, «что я делаю с тем, что делают со мной». И на смену поддержания зависимости и лояльности отношениям ценой терпеливого страдания приходят болезненные, но целительные сепарации от родительских отношений, утративших свой смысл, к новым, очищенным от отживших и неприемлемых элементов. Причем важно подчеркнуть, что это достигается не путем механического разрыва, а скорее алхимического преобразования. Жертва, восстановившая контактные функции отвержения, имеющая собственные границы, становится «менее вкусной» для эксплуатации и насилия, так как не подпитывает агрессора удовольствием и лишает его права на любовную монополию. Симптоматика невротической депрессии может выступать также в качестве стабилизатора дисфункциональной семейной системы, которая играет важную роль в развитии расстройства. Поэтому довольно часто индивидуальную терапию людей, страдающих от невротической депрессии, приходится дополнять семейной терапией.