Теория и лечение комплексного ПТСР и диссоциации EMDR», Джим Найп
Отобрала важные цитаты из книги «Теория и лечение комплексного ПТСР и диссоциации EMDR», Джим Найп
О первичных характеристиках клиентов с ПТСР:
1. Дисфункционально сохраняемые травматические воспоминания
- Скрытые (недостаточно осознанные) воспоминания повторяющегося трудного опыта с воспитателями (родителями) приводят во взрослом состоянии к небезопасным дезорганизованным паттернам привязанности к другим людям. Эти скрытые воспоминания могут быть не связаны с визуальными образами и могут не распознаваться как воспоминания, но тем не менее будут сильно влиять как базовые убеждения о себе в отношениях с другими людьми.
- Скрытые воспоминания, которые настолько беспокоят или пугают, что не могут быть включены в личный общий жизненный нарратив.
2. Психологические защиты –ментальные действия, функция которых предотвратить проникновение в сознание неразрешенных постравматических картин и чувств.
-Защиты избегания, включая все виды аддиктивного поведения. Защиты избегания – возможно, наиболее часто возникающее препятствие для использование стандартных EMDR-процедур.
- Защиты идеализации – позитивные ментальные образы, которые нереалистично и дисфункционально переоценены. Эти позитивные образы могут относиться как у другим (родителям, детям, супругам или бывшим возлюбленным), так и к себе (как в случае с индивидами с нарциссическим расстройством личности или ситуационным нарциссическим стилем). Идеализирующая сверхценность также может появится в отношении других явлений - поведения (например, зависимости), религии, политической партии, географического положения или работодателя. Любое из них может служить защитой в той степени, в какой они блокируют осознание неразрешенного посттравматического материала.
-Защиты стыда, а именно –неуместные самообвинения за негативные события, которые были фактически неконтролируемыми.
3. Диссоциативная структура личности
-Разделение личности на сепарированные части, или идентичности;
-Части могут быть подсознательными или быть ограничено взаимоосознаваемыми, или не осознавать наличия друг друга.
4. Проблемы в регуляции беспокоящего аффектов часто связаны с дезорганизованными небезопасными паттернами привязанности к другим людям."
1. Дисфункционально сохраняемые травматические воспоминания
- Скрытые (недостаточно осознанные) воспоминания повторяющегося трудного опыта с воспитателями (родителями) приводят во взрослом состоянии к небезопасным дезорганизованным паттернам привязанности к другим людям. Эти скрытые воспоминания могут быть не связаны с визуальными образами и могут не распознаваться как воспоминания, но тем не менее будут сильно влиять как базовые убеждения о себе в отношениях с другими людьми.
- Скрытые воспоминания, которые настолько беспокоят или пугают, что не могут быть включены в личный общий жизненный нарратив.
2. Психологические защиты –ментальные действия, функция которых предотвратить проникновение в сознание неразрешенных постравматических картин и чувств.
-Защиты избегания, включая все виды аддиктивного поведения. Защиты избегания – возможно, наиболее часто возникающее препятствие для использование стандартных EMDR-процедур.
- Защиты идеализации – позитивные ментальные образы, которые нереалистично и дисфункционально переоценены. Эти позитивные образы могут относиться как у другим (родителям, детям, супругам или бывшим возлюбленным), так и к себе (как в случае с индивидами с нарциссическим расстройством личности или ситуационным нарциссическим стилем). Идеализирующая сверхценность также может появится в отношении других явлений - поведения (например, зависимости), религии, политической партии, географического положения или работодателя. Любое из них может служить защитой в той степени, в какой они блокируют осознание неразрешенного посттравматического материала.
-Защиты стыда, а именно –неуместные самообвинения за негативные события, которые были фактически неконтролируемыми.
3. Диссоциативная структура личности
-Разделение личности на сепарированные части, или идентичности;
-Части могут быть подсознательными или быть ограничено взаимоосознаваемыми, или не осознавать наличия друг друга.
4. Проблемы в регуляции беспокоящего аффектов часто связаны с дезорганизованными небезопасными паттернами привязанности к другим людям."
О стыде как о защитной реакции
Иррациональный стыд за себя часто функционирует как защита. Поначалу это может показаться странной идеей. Но стыд – эмоция, которая не всегда следует правилам логики. Эффект стыда – активация естественного неврологического паттерна, функция которого состоит в отключении других неприемлемых чувств, особенно интереса и /или возбуждения. Конечно, стыд может появиться, когда человек осознает, что сделал что-то плохое, что-то, что нарушает его собственные моральные правила настолько, что он чувствует себя плохим. Муж, пойманный на измене, должен испытать стыд (и, кроме того, вину и/или страх), в этом случае стыд служит тому, чтобы частично или полностью сгладить сексуальный интерес. Но чувство стыда может возникнуть и при других обстоятельствах как результат распространенной сексуальной ошибки. Дети и взрослые, пострадавшие от сексуального насилия, часто ощущают потом интенсивный иррациональный стыд, выключая попытки ответить на вопрос: «Что я сделал не так?», или «Со мной что-то не так!» Стыдиться должен насильник, но чаще всего он едва ощущает стыд или не испытывает его вовсе. Мы можем утверждать, что аффект стыд в жертве функционирует как защита. Иллюзия личной ответственности за то, что произошло, может позволить жертве отрицать реальность его беспомощности во время травмы. Так, защита стыдом продолжает поддерживаться, поскольку она беспокоит сравнительно меньше, чем полное осознание травматического опыта. И, что удваивает несправедливость по отношению к жертве злоупотребления, эти чувства часто подогреваются насильником. К счастью, в нашей культуре, кажется, возрастает осознание ужасающей несправедливости этого типа стыда.
Стыд как защита часто появляется в связи с защитой идеализации. Внутри логики ребенка – лучше быть плохим ребенком с хорошими родителями, чем хорошим ребенком с плохими родителями. Ребенка, который столкнулся с насилием или пренебрежением со стороны родителей, непреодолимо тянет думать: «Я плохой, я, должно быть, плохой ребенок, а мои родители, должно быть, хорошие родители, как минимум достаточно хорошие родители. Я буду очень стараться быть совершенным, возможно, они меня полюбят так, как мне нужно». Для ребенка может казаться слишком пугающим думать, что он хороший, невинный ребенок с отвергающими, невовлеченными и неинтересующимися родителями, склонными к насилию. Это понимание ведет к чувству безнадежности и беспомощности. Редкий ребенок способен понимать, что он не виноват в том, что его обижают или отвергают. У ребенка в этой ситуации фактически нет выбора. Он не может просто переехать в другую семью или в соседний дом. Тем не менее, если ребенок в такой ситуации становится интенсивно самокритичным, и пытается найти ошибки в своем поведении, он, вероятно, найдет что-то негативное, что приведет его к иллюзии контроля «Если я виноват в этом, я не беспомощен!». Росс (Ross, 2012), описал это как смещение локуса контроля: иллюзия контроля в ситуации, где контроль фактически отсутствует, приобретается за высокую цену глубоко негативного определения себя и невозможности увидеть ужасающую реальность своего детского окружения. Ребенку тогда проще поверить (самоопределиться) в себя плохо и стыдного. И стыд в этом случае не только когниция, но и висцеральные реакции – чувство безнадежности или потеря энергии в теле. Это ответ на парасимпатическую активацию блуждающего нерва, который является безусловным рефлексом на ситуации невыносимой беспомощности или превдосхищения неминуемой смерти. Вопросы концептуализации и лечения этого типа стыда, локализованного в телесных ощущениях , будут обсуждаться в главе.
Иррациональный стыд за себя часто функционирует как защита. Поначалу это может показаться странной идеей. Но стыд – эмоция, которая не всегда следует правилам логики. Эффект стыда – активация естественного неврологического паттерна, функция которого состоит в отключении других неприемлемых чувств, особенно интереса и /или возбуждения. Конечно, стыд может появиться, когда человек осознает, что сделал что-то плохое, что-то, что нарушает его собственные моральные правила настолько, что он чувствует себя плохим. Муж, пойманный на измене, должен испытать стыд (и, кроме того, вину и/или страх), в этом случае стыд служит тому, чтобы частично или полностью сгладить сексуальный интерес. Но чувство стыда может возникнуть и при других обстоятельствах как результат распространенной сексуальной ошибки. Дети и взрослые, пострадавшие от сексуального насилия, часто ощущают потом интенсивный иррациональный стыд, выключая попытки ответить на вопрос: «Что я сделал не так?», или «Со мной что-то не так!» Стыдиться должен насильник, но чаще всего он едва ощущает стыд или не испытывает его вовсе. Мы можем утверждать, что аффект стыд в жертве функционирует как защита. Иллюзия личной ответственности за то, что произошло, может позволить жертве отрицать реальность его беспомощности во время травмы. Так, защита стыдом продолжает поддерживаться, поскольку она беспокоит сравнительно меньше, чем полное осознание травматического опыта. И, что удваивает несправедливость по отношению к жертве злоупотребления, эти чувства часто подогреваются насильником. К счастью, в нашей культуре, кажется, возрастает осознание ужасающей несправедливости этого типа стыда.
Стыд как защита часто появляется в связи с защитой идеализации. Внутри логики ребенка – лучше быть плохим ребенком с хорошими родителями, чем хорошим ребенком с плохими родителями. Ребенка, который столкнулся с насилием или пренебрежением со стороны родителей, непреодолимо тянет думать: «Я плохой, я, должно быть, плохой ребенок, а мои родители, должно быть, хорошие родители, как минимум достаточно хорошие родители. Я буду очень стараться быть совершенным, возможно, они меня полюбят так, как мне нужно». Для ребенка может казаться слишком пугающим думать, что он хороший, невинный ребенок с отвергающими, невовлеченными и неинтересующимися родителями, склонными к насилию. Это понимание ведет к чувству безнадежности и беспомощности. Редкий ребенок способен понимать, что он не виноват в том, что его обижают или отвергают. У ребенка в этой ситуации фактически нет выбора. Он не может просто переехать в другую семью или в соседний дом. Тем не менее, если ребенок в такой ситуации становится интенсивно самокритичным, и пытается найти ошибки в своем поведении, он, вероятно, найдет что-то негативное, что приведет его к иллюзии контроля «Если я виноват в этом, я не беспомощен!». Росс (Ross, 2012), описал это как смещение локуса контроля: иллюзия контроля в ситуации, где контроль фактически отсутствует, приобретается за высокую цену глубоко негативного определения себя и невозможности увидеть ужасающую реальность своего детского окружения. Ребенку тогда проще поверить (самоопределиться) в себя плохо и стыдного. И стыд в этом случае не только когниция, но и висцеральные реакции – чувство безнадежности или потеря энергии в теле. Это ответ на парасимпатическую активацию блуждающего нерва, который является безусловным рефлексом на ситуации невыносимой беспомощности или превдосхищения неминуемой смерти. Вопросы концептуализации и лечения этого типа стыда, локализованного в телесных ощущениях , будут обсуждаться в главе.
