Перверсия, - это фантазия, которая обычно отыгрывается, но подчас ограничивается грезой (либо придуманной самим, либо оформленной другими, то есть порнографией). Это привычная предпочтительная эротическая техника (или совокупность техник), необходимая для полного удовлетворения, преимущественно мотивированная враждебностью. Под «враждебностью» понимается состояние, при котором человек желает навредить объекту; это отличает ее от «агрессии», которая часто подразумевает только напористость.

Существуют сексуальные стили, в которых исполнитель кажется, скорее, жертвой, а не виновником враждебности: те, кто вешает или лишает себя чувствительности, чтобы достичь оргазма, те, кому необходимо быть связанным веревками, цепями или узкой одеждой , те, кто хочет, чтобы их били или резали, те, кого возбуждает, когда на них испражняются или мочатся, кто постоянно выбирает партнеров, которые их унижают или бросают. Здесь враждебность в перверсном акте скрыта, тайно сохранена в фантазиях о том, что делаешь со своим партнером, когда «становишься жертвой». Эти люди испытывают сладостно мученическое удовольствием, которое превращает физическую жертву в психологического победителя своего мучителя; этот акт разыгрывается перед воображаемыми зрителями, чье предназначение состоит в том, чтобы признать, что садистический партнер – жестокий человек. Мазохист никогда по-настоящему не является жертвой, потому что он никогда по-настоящему не теряет контроль.

Страх симбиоза – это боязнь не суметь остаться разлученным с матерью. Давайте теперь более подробно рассмотрим эту боязнь и увидим, какой вклад она вносит в развитие маскулинности. Довод начинается с наблюдения, согласно которому постоянно сохраняющееся воспоминание о единстве с матерью действует как магнит, который тянет человека назад, к повторению блаженного опыта, пережитого рядом с материнским телом. Однако это рискованное предприятие для того, кто боролся за независимость от нее и добился этого. Это особенно рискованно, если одним аспектом этой независимости является поведение, называемое маскулинностью. Важнейшей частью процесса разлучения с матерью, таким образом, является освобождение от ее женского тела и феминной психики.
Повсеместную боязнь того, что твое чувство принадлежности к мужскому полу и маскулинность находятся в опасности, и что необходимо встроить в структуру характера неусыпные защиты против того, чтобы поддаться стремлению вновь слиться с матерью, я буду называть страхом симбиоза. Создаваясь, очевидно, для того, чтобы защитить нас от внешних угроз и нападений, в конечно счете они должны быть установлены против нашего собственного внутреннего примитивного желания слиться с матерью. Если это так тогда вырисовываются смутные очертания главного фактора в создании маскулинности, столь переплетенного с другими вносязщими вклад факторами, что к тому времени, как поведение, называемое маскулинным, начинает становиться явным (в возрасте около года), маскулинность уже неразрывно связана с аффектами страха симбиоза. Последний, усиленный силой мужского пола, создает большую агрессивность и стремление к соперничеству, наблюдаемые у мужчин в сравнении с женщинами. Это заставляет предположить, что маскулинность, как мы ее наблюдаем у мальчиков и мужчин, не существует без компонента, заключающегося в непрерывном отталкивании матери, как в буквальном смысле, в первые годы жизни, так и психологически, в развитии структуры характера, которая удерживает внутреннюю мать взаперти и вне сознания. Я лишь упомяну идею о том, что мать, в репрезентации злой, ненавистной фигуры, также может годиться для выполнения задачи вытеснения симбиотической матери; вряд ли кто-либо захочет слиться с ведьмой. Можно задаться вопросом о том, не является ли перверсия, в своей наиболее примитивной форме, той предельной разлукой, убийством матери (в большей степени, как могла казаться Фрейду, чем убийством отца). Было бы ироничным, если бы некоторые из форм, принимаемых маскулинностью, какая-то часть ее силы, настойчивости, жесткости – мужской энергии – требовали бы феминных инвестиций; возможность быть феминным – неприемлемый соблазн, которому необходимо противиться посредством поведения и установок, которые в обществе именуются «маскулинными». Возможно тогда становится понятее, почему большинство мужчин кажутся столько чувствительными в плане своей маскулинности.
Вероятно, перверсии являются линиями излома, возникающими вследствие процесса колебания между желанием слиться и желанием разлучиться и, хотя они могут быть зацементированы в неперверсном, скрыты в невротике и оставлены открытыми как каналы в перверсиях, эти дефекты, тем не менее, пролегают в глубине мужской идентичности и требуют более серьезных восстановительных работ и бдительности, чем у женщин.

В перверсном акте бесконечно переживается травматическая или фрустрирующая ситуация, положившая начало процессу, однако сейчас исход чудесен, а не ужасен, поскольку не избегается угроза, но к завершению в итоге привязывается сильное чувственное удовольствие. Вся история, точно сконструированная каждым человеком, чтобы соответствовать именно его собственному болезненному опыту, остается открытой, но доступной для исследования в сексуальной фантазии перверсии.
Есть две гипотезы, подлежащие будущей проверке, для которых пока у меня нет подтверждающих данных, завершающие это часть объяснения.
Во-первых, что травма или фрустрация в детстве была нацелена точно на анатомические половые органы и их функции или на маскулинность или феминность человека. Если бы цель была иной, неполовые части или функции тела или психики, результатом должен был бы стать один из неэротических неврозов (к примера, компульсивная личность, когда ребенку слишком рано, слишком сильно или слишком долго навязывают контроль).
Вторая гипотеза состоит в том, что сексуальное возбуждение, вероятнее всего, запускается в тот момент, когда взрослая реальность напоминает детскую травму или фрустрацию. Это значит, что во время перверсного акта переживается более сильный страх, чем тот, что присутствует в менее перверсной сексуальности. Этот страх – предчувствие опасности- по моему мнению, переживается как возбуждение, слово, используемое не столько для того, чтобы описать сладострастные ощущения, сколько быстрые колебания между боязнью травмы и надеждой на триумф.

Перверсия (то есть недавно созданная фантазия) делает большее, нежели разрешает тайну. Центральная тема, которая делает возможным это продвижение к удовольствию, - это отмщение. Она переворачивает позиции актеров в драме и, таким образом, также переворачивает их аффекты. Человек переходит от жертвы к победителю, от пассивного объекта чужой враждебности и власти к руководителю, правителю; его мучители, в свою очередь, станут его жертвами. Благодаря этому механизму ребенок воображает себя родителем, бессильный –могучим. Человек больше не боится тайны или совести, или внешнего мира. Перверсия – еще один шедевр человеческого интеллекта. Жизнь может продолжаться , ребенок может удовлетворить свое развитие, чувство достоинства и надежда на удовлетворение сохранены, и катастрофа со временем преобразуется в триумф (когда возможны эрекция и оргазм), пока сохраняется и является независимым ритуал (неусыпная бдительность).

В ныне доступном сексуальном возбуждении имеется подпороговое знание о вознаграждении и наказании, следующее за сексуальным желанием. Поэтому в состоянии возбуждения человек мечется между чувством опасности и ожиданием спасения от опасности в сексуальном удовлетворении. Риск был принят и преодолен. Оргазм в таком случае не просто разрядка или даже экуляция, а счастливая, мегаломаническая вспышка свободы от страха. Однако грань между взрывом триумфа и импотенцией тонка. Ошибочное принятие риска (того, что грозит раскрыть свое происхождение) уменьшает возбуждение. Не удивительно, что изменения в церемонии могут снизить сексуальное возбуждение.